Читаем без скачивания Не говори «бонжур» в Париже - Ирина Линер

Париж с уровня променада открывается с совершенно нового ракурса. На него обычно либо снизу смотришь, либо с огромной высоты смотровых площадок вроде Эйфелевой башни. А тут мы оказались на уровне третьего—четвертого этажа, очень интересно.

Кстати, о парижском променаде я узнала во время поездки в Нью-Йорк. Как я уже говорила, парк High Line, который я очень люблю, сделан по его подобию. Выглядит грандиознее, но на то это и Америка. Впрочем, не буду сравнивать, мне понравилось и то и другое.

Народу в нью-йоркском парке было значительно больше, если не сказать, что толпы. Даже зимой на диком ветру! Парижский в этом плане спокойнее, здесь практически безлюдно. Да что там безлюдно! Скажу прямо – кроме нас и нескольких молодых людей, читающих книги на скамейках, там вообще никого не было! Так что мы спокойно прошли с километр, посмотрели сверху на город и направились в Галери Лафайет.

Галери Лафайет и парижане нашего времени

Современные навигационные системы облегчают жизнь туриста. Они делают ее беззаботной, экономя их время и нервы. Но иногда я думаю, что это не совсем хорошо. Что это как-то расслабляет. Да и смотришь больше на телефон, чем по сторонам, и пропускаешь много интересного. А потом, вдруг батарейки сядут? Была у меня уже такая ситуация в Праге. Темно, телефон вырубился, мы – неизвестно где, и до поезда всего полчаса осталось! И вокруг, как назло, ни одного чеха, чтобы спросить. Одни азиаты!

Я вот в Париже я еще ни разу не заблудилась, не считая вокзалов. Отчасти потому, что вволю нагулялась по нему, когда безлимитного интернета на территории Евросоюза еще не было, по карте и памяти ориентировались. Сейчас до Галери Лафайет мы дошли практически по наитию, лишь изредка сверяясь с телефоном.

По пути много чего удивительного заметили. Я не про здания. Понятно, что все они великолепны, и что в каждом втором обязательно кто-то из знаменитостей жил. Я про обычных парижан. Парижанин нашего времени – это не обязательно европеец и не обязательно носит берет. Хотя может и носить, как алжирец, мимо которого мы только что проходим. Высокий, чуть сутулый, не молодой уже. Не сказать, что он элегантен, но из общей толпы как-то выделяется. Думаю, именно из-за белого берета. Без него одежда его была бы просто комбинацией льняного костюма, мешковато сидящего на фигуре, и довольно нелепого галстука. Одна деталь – и сложился характер.

Но мой любимец – другой, стоящий в двух шагах от алжирца. Тонкий и изысканный идальго, гибрид Сальвадора Дали в молодости и так кстати нарисованного на стене позади него Николы Тесла – граффити. Идальго – это вряд ли, похож на испанца просто. Кто его знает, кто он? Холеный, с напомаженным пробором набриолиненной прически. А как он опирается на металлический столбик уличного ограждения! Как будто на трость! И эти белые пуговицы в два ряда на темно-синем костюме и уголок платка из кармашка – в тон… Гость не нашего времени, как здорово он украсил Париж!

А при виде одной, мягко говоря, пожилой женщины мы просто остолбенели. Так и смотрели бы в шоке ей вслед, если бы Ольга не очнулась вовремя и не толкнула меня локтем в бок: фотографируй скорее, а то уйдет! Наверняка принадлежала какой-нибудь творческой профессии, возможно, что-то из мира моды. Плевать ей на то, сколько ей лет, и что спина ее давно не разгибается! Даже в такую жару ей холодно, иначе зачем носить сапоги в июле месяце! Зато никто не увидит предательского варикоза ног. Впрочем, ей и на это плевать, прикрылась от всех зонтиком и идет себе. Не могу представить ее чьей-то бабушкой, и характер у нее наверняка мерзкий. Мое восхищение, мадам!

Как антипод, приведу в пример другую бабулечку. Мы ее встретили на следующее утро, гуляя по рынку неподалеку от улицы Лион. Таких базарчиков много в Париже. Не для туристов, там закупаются местные жители, которые, кстати, не очень жалуют большие супермаркеты. Эта женщина жила по соседству, в старом доме постройки конца позапрошлого века. Откуда знаю? Видели, как она заходила в свой подъезд. На рынке заглянули в ряды, где продавались сыры и мясные деликатесы. Мы – из любопытства, а она – покупала что-то по мелочи. Но больше общалась с продавцами, называя каждого по имени. Она и нам сказала что-то приветливое. Седые, тщательно уложенные волосы волной, лиловое платье с заниженной талией, туфельки с хлястиком на низком каблуке, ходит, опираясь на деревянную трость. Этакая хранительница старого Парижа.

Мне почему-то подумалось, что в детстве обе эти женщины могли ходить вместе с мамами в Галери Лафайет. Покупать пуговицы или банты к шляпке. Обе они модницы, хоть и очень разные. Сколько им сейчас? Девяносто? Больше? Тогда они помнят Лафайет времен режима Виши – не лучшее время.

В сороковом, когда Францию заняли немцы, новое правительство издало антиеврейские законы, затронувшие финансовую верхушку знаменитого торгового центра. Теофиль Бадер, Макс Хайльбронн и Рауль Майер, стоявшие во главе магазина, были отстранены от руководства. Их заменили на «арийски ориентированных» финансистов. Бадер скончался в 1942 году в возрасте семидесяти семи лет, Макс Хайльбронн был арестован и депортирован в Бухенвальд, потом – в Дахау. К счастью, выжил, вернулся после войны и вместе с Раулем Майером опять возглавил Галери.

А начиналось все в далеком 1893 году. Двоюродные братья Теофиль Бадер и Альфонс Кан открыли маленький галантерейный магазин в доме №1 по улице Лафайет. Это в самом центре, в двух шагах от Оперы Гарнье. Площадь магазина была всего семьдесят квадратных метров, сейчас для сравнения – почти семьдесят тысяч! Дела у них сразу пошли хорошо, и через три года братья выкупили под галантерею весь пятиэтажный дом. Через десять лет купили сразу три здания, и начали генеральную реконструкцию магазина. Торговые помещения размещались теперь на десяти этажах!

Галери Лафайет

Помимо всего прочего построили великолепный стеклянный купол высотой сорок метров. Хорошо, что самолет, приземлившийся в рекламных целях на крыше магазина в январе 1919-го, не задел это роскошное сооружение, а врезался рядышком в стену. Вот уж дикая идея! Пилотировал самолет один из пионеров французской авиации, родоначальник транспортной авиации и блестящий летчик Жюль Ведрин.

Проделать задуманный трюк было непросто. Чтобы не дать самолету свалиться на зрителей, собравшихся внизу, на краю крыши стояли помощники пилота. Как только самолет коснулся здания, они схватились за крылья и